"А эта бредятина откуда?"

[Shinsengumi]

Название: На игле
Автор:  Донна Анна (Ллиотар)
Фэндом: Hakuouki Shinsengumi Kitan
Бета-тестер: врач, исцели себя сам!
Дисклэймер: не мое и не надо нам такого щастья
Рейтинг: vade retro, Satanas!
Жанр: хрень
Краткое содержание:
Пока пылает в душе трава
И взор маньяка преград не видит,
Пришпилим стразики мы к рукавам,
Фиалками мундирчик вышьем!
Предупреждение: При обнаружении в тексте исторической или иной достоверности, не трогая ее, сообщите автору.

Поздним вечером в казармах Шинсенгуми горело множество ламп и царило невероятное оживление. Постороннему человеку могло показаться, что идет развеселая гулянка, но даже в этом случае его наверняка смутили бы доносящиеся из здания выкрики:
— Какая холера уперла у меня последние острые маникюрные ножнички?! Чем я нитку должен обрезать?
— Зубами перегрызешь!
— Тройную?! Я тебе что, крыса?
— Тогда катаной перепили.
— Я тебя сейчас самого... перепилю. Отдавай ножницы!
— Не раньше, чем ты вернешь мне нитковдеватель! Я уже все глаза сломал и три десятка ниток спалил, когда подносил поближе к свечке!
— Иди ты на х-х... в смысле, к Хэйскэ-куну. У него был запасной.
— Чего?! Это с его-то бирюзовыми плошками игольное ушко плохо видно?!
— А он вооружился бисерной иглой и медленный крест осваивает. Совсем рехнулся...
К счастью, ни одному постороннему человеку не приходило в голову ошиваться ночью в окрестностях казарм уже не очень Нового ополчения. Поговаривали, что у Шинсенгуми на каждый месяц составлен план зверских убийств и в данный момент они безнадежно отстают от графика.

Автор траву не курил, а жрал...

Все началось несколько недель назад, когда в казармы доставили... Нет, на самом деле все началось еще раньше, когда заместитель командующего Хидзиката Тошидзо заявил, что для того, чтобы победить врагов сёгуната, нужно научиться воевать на передовой западный манер, а чтобы научиться воевать на передовой западный манер, нужно проникнуться передовым западным духом, а чтобы проникнуться передовым западным духом... словом, младший комсостав проснулся аккурат на той минуте, когда командующий Кондо Исами-сан с деревянным видом взялся за кисть и поставил свою подпись на приказе о переходе отряда на форму европейского образца. И никто не заметил, как шальной зеленый взгляд капитана первого отряда перебежал с завороженного лица Кондо-сана на замкома и обратно. Тяжелые веки опустились, скрывая опасные огоньки в зрачках.
А через некоторое время в казармы доставили тюки с новыми, с иголочки, западными мундирами.

Платье сидело вроде и ладно, но уж больно непривычно. Чидзуру ерзала, вертелась, подымалась на цыпочки, присаживалась, выворачивала шею и руки, пытаясь разглядеть себя в небольшом зеркальце, поставленном на комод. То пыталась запахнуться, то, наоборот, лихорадочно оправляла и одергивала полы мундира, который, правда, больше напоминал средневековое дамское сюрко, пусть и надетое на штаны, а не юбку, но откуда японской девице конца эпохи Эдо было знать такие тонкости?
— Я вхожу! — предупредил звонкий голос, и перегородка, скрипнув, лихо отъехала в сторону.
— Окита-хан! Ой! Я не... — Слово «одета» девушка договорила уже про себя.
— А ничего так, миленько! — Легкие сильные руки ловко крутанули ее вокруг своей оси. — Только немного уныло и монотонно.
Чидзуру, снова было принявшаяся одергиваться, оживилась:
— Вот и я говорю — скучная у этих варваров форма! Ни росписи на ткани, ни вышивки, ни даже украшения какого захудалого! Одни эти... пуговицы. А вот если тут пустить по краю цветочки, или облака, или, скажем, райских птичек...
— Вышивки, говоришь... — Звонкий голос понизился до бархатной вкрадчивости. — А ты умеешь вышивать, Чидзуру-тян?
— Я... ну-у... Умею! — добавила она поспешно, потому что устремленный на нее ироничный взгляд сделался каким-то плотоядным.
— Вот и славненько. А меня, Чидзуру-тян, научишь?
— Вас?!
— И меня, и Шинпачи, и Саноскэ, и Хэйскэ-куна. Ты же не хочешь, чтобы они так и ходили несчастными в этих угрюмых варварских тряпках?
— А Хидзиката-сан не будет против?!
— А Хидзикате-сану изумительно пойдут лиловые хризантемы на отворотах, — сказал Окита Содзи с таким мечтательным видом, что проникшаяся идеей Чидзуру захлопала в ладоши и даже несколько раз подпрыгнула от волнения и предвкушения.

...На дворе стояла поздняя осень. В казармах Шинсенгуми царили романтический художественный бардак и пошлый будничный дубак, потому что ставни и дверные перегородки не задвигали до темноты, ловя крохи естественного света. Чидзуру-тян, спешно возведенная в ранг сэнсэя по куроссу сутитутё, металась по комнатам, как лиса с подожженным хвостом, пытаясь одновременно там помочь, тут показать, а в крайней каморке справа — отобрать у очень юного и старательного ополченца распарыватель, которым тот неумело пытался заколоться, сделав три неверных стежка и ошибку во французском узелке.
Наконец капитан первого отряда, сжалившись, поймал девушку за шкирку в коридоре, донес до комнаты, где устроился младший комсостав, свалил в углу на татами, сунул в руки миску супа и велел не дергаться, иначе, дескать, прибьет. Харада с Нагакурой некультурно заржали. Чидзуру раскрыла рот, чтобы возразить, но туда немедленно запихали рисовый шарик-моти. А все страждущие совета и помощи, веско добавил Окита, могут найти Чидзуру-сэнсэй здесь. Если рискнут. И вообще, как доест — как доест, кому сказано! — пусть лучше поможет Хэйскэ-куну. Пока все наперстки не извел. Капитан восьмого отряда, условно покойный Тодо Хэйскэ, услышав свое имя, молча поднял руки с растопыренными пальцами, каждый из которых венчал жестяной колпачок. «Исколол», — виновато пояснил юноша.
Чидзуру подавилась супом. Харада с Нагакурой снова некультурно заржали.

Веселье постепенно набирало обороты. Командующий Кондо не мог нарадоваться — никогда еще боевой дух в ополчении не был так высок. Он даже хотел было наградить придумавшего затею с вышивкой увесистой денежной премией из подтаявших отрядных активов, но идея отчего-то заглохла на корню, а командующий, к счастью, так никогда и не узнал, что ходил по краю пропасти.
Капитан первого отряда щеголял загадочной кривой усмешкой и лупоглазыми рыбинами, к хвостам которых льнули цветы кладбищенской хиганбаны. Весь рядовой состав, едва узрев этот авангардный натюрморт, в благоговейном ужасе вытягивался во фрунт. Сам итибантай кумитё тем не менее ходил мрачный и дерганый, то и дело рыскал взглядом по всем укромным углам, бледнея при виде кучки упревших до черноты осенних листьев.
Хэйскэ-кун предпочитал измываться над деталью костюма, более всего напоминающей надетый задом наперед фартук, и обреченно корпел над триста пятьдесят восьмой незабудкой, укоряя себя за то, что не выбрал подсолнухи, как Шинпачи. Или хотя бы камелию.
Капитан третьего отряда Сайто Хадзимэ всегда очень ответственно подходил к любому делу, за которое брался. Поэтому его комната с недавних пор представляла собой настоящее вышивальное святилище. На стене, на манер традиционного свитка, висел листок с узором из пяти цветков сливы и двустворчатых морских раковин. Рядом возвышались две стопочки — уже отшитые и приготовленные к работе узоры. На низеньком столике красовалась черная лаковая шкатулка со множеством отделений, по которым были аккуратно разложены цветные нитки и всякий инструментарий. Уж Сайто-сану точно не приходилось ломать голову над тем, куда подевались ножницы!
Сам же хозяин этого рукодельного великолепия спокойно сидел на коленях, пододвинув поближе лампу, а перед ним...
— Поверить не могу! — Глазища Хэйскэ-куна, и без того не маленькие, медленно расширились до размеров сковородки с сукияки. — Станок! Провалиться мне на этом месте, станок, да к тому же голландской работы! Сайто-сан, где вы его достали?!
В самом деле, темная ткань свежепошитого мундира, размеченная ровной белой сметкой, была натянута на деревянную рамку о четырех ногах. Высота конструкции, похоже, регулировалась.
— Заказал из-за границы, — невозмутимо ответил Сайто Хадзимэ. Игла в его левой руке так и мелькала. Сбоку были воткнуты еще несколько штук.
— Но ведь тамошние лавки отказываются доставлять товар в Японию! Сложности с почтовой службой...
Звонко щелкнули тонкие, по-птичьи изогнутые ножницы с позолоченными кольцами. Сайто-сан секунду полюбовался проступающей на крепе крошечной раковинкой, не глядя протянул назад руку и взял узкую деревянную плашку с двумя рядами отверстий по краям. Через пять из них были пропущены разноцветные шелковистые мотки. Капитан третьего отряда ловко выдернул двойную нитку, вдел в освободившуюся иглу и воткнул в вышивку рядом с другими. Перебрал тонкими белыми пальцами поблескивающий «частокол» и наконец остановился на бледно-фиалковой нити с опалесцирующими искорками.
— У него еще и настоящий сурэдо сорутэру есть... — завистливо протянул Шинпачи, зеленея в тон своему клыкастому ожерелью. — Признавайся сейчас же, как достал!
— Через Кайентай, — не стал скрытничать Сайто. — Они как-то умудряются работать напрямую с производителями. И у них самый лучший выбор муринэ.
— А кстати, ты какое используешь?
— DMC, ##210, 3837, 209, blanc и E211 pearlescent, пр-во Франция, — без запинки ответил капитан третьего отряда.
— Пф! — фыркнул Шинпачи. — Контрабандная русская «Гамма» ничем не хуже, зато в три раза дешевле.
— «Гамма» лохматится быстрее, — вякнул Хэйскэ.
— А ты нитку покороче делай, а не по собственному отрезанному хвосту отмеряй, — хихикнул Шинпачи. — Она и не успеет залохматиться.
— Я привык к DMC, — уронил Сайто, неторопливо сверяясь со схемой.
— Я слышал, есть еще какое-то пээнка иму кироба, — вставил Харада, — но лично не видел, так что, может, и брешут.
— Содзи, — Шинпачи повернулся к капитану первого отряда, пристально разглядывавшему какое-то черное пятно в углу, — а по-твоему, что лучше — DMC или «Гамма»?
— Не знаю. — Окита безмятежно улыбнулся, но глаза у него были какие-то нервные. — Я предпочитаю «Мадейру».
Капитан второго отряда с досадой выругался и озирнулся по сторонам.
— Юкимура!
— Шинпачи-сан! — с готовностью пискнуло от двери.
— Юкимура-а!!
— Шинпачи-сан! — На этот раз писк прозвучал слегка неуверенно.
— Юкимура-а-а!!!
— Шинпачи-сан! А чего это вы так оре... то есть я и в первый раз прекрасно вас поняла.
— В самом деле, — осекся молодой человек. — Чего это я? А, ладно. Так вот, о муринэ...
Чидзуру зарделась и пролепетала нечто малоразборчивое, но, как и подобает вежливой японской девушке, так, что каждый из присутствующих мужчин решил, что она одобряет именно его выбор.

Заместитель командующего Хидзиката Тошидзо сидел у себя в комнате, курил и невидяще пялился в окно, за которым кроме луны не происходило ничего интересного. Все его личные вещи, в которых имелся хоть клочок ткани, были аккуратно уложены в сундуки и закрыты на висячие замки со сделанными по особому заказу ключами. Замками фукутё обзавелся, когда понял, что охватившая вверенный ему отряд вышивальная лихорадка добралась уже до полотенец, занавесей и нижнего белья. Ладно фундоси — исподнее могут вышивать хоть в ромашки, все равно никому не видно, разве что друг перед другом похваляются, — но голубенькие лютики у входной двери второе лицо ополчения не вынесло. «В тон форме», — сказал... не будем тыкать пальцем, но по одной наглой рыжей морде давно плачет первый пункт устава. Легендарная выдержка заместителя командующего Шинсенгуми победила, и он не запихал эти демоновы лютики Содзи в глотку, а всего лишь ледяным тоном заметил, что у отряда теперь другая форма.
Замком выбил трубку, почесал за ухом и постарался вспомнить, куда по инерции запер кисет с табаком. Кажется, в круглую черную шкатулочку, валяющуюся у правого локтя. Дорого бы он дал за возможность узнать, кто первым начал весь этот дурдом... а потом не дал бы ломаного мона за жизнь этого мерзавца.
— Мяу, — сказала шкатулочка и вытянула скрещенные лапки поверх рукава серой замкомовой юкаты. Словно голые ветки на фоне зимнего неба. Замком на всякий случай запомнил метафору.
— Ты ошибся, — сказал он, отцепляя от себя крошечные коготки. — Нужная комната дальше по коридору.
Ну, не то чтобы он совсем не подозревал, кому обязан этим развлечением...

Капитана первого отряда обуревали досада и злость, что было ему совершенно несвойственно. Но как тут не злиться и не досадовать, если какая-то непонятная зараза последние несколько недель отравляет ему не только существование, но и все удовольствие от удачно сыгранной над кое-кем в отместку шутки. Юноша ни разу в жизни еще не праздновал труса, но внутри поневоле екало, когда он боковым зрением снова улавливал промельк проклятой тени.
Капитан Окита Содзи в сотый раз напомнил себе, что страх надо встречать лицом к лицу, запасся на кухне рыбьими хвостами и отправился на поиски. Облазил все казармы и прилегающую территорию, проигнорировал несколько тихих смешков и куда больше удивленных взглядов, рассеянно отшутился в ответ на подначки Харады и Нагакуры, пожертвовав один хвост на то, чтобы незаметно сунуть Шинпачи за шиворот, завернул за угол и наконец встретил свой страх. Лицом к морде. Страх прищурил золотые глазенки, потянулся и принялся вылизываться, гм, между задних лап. Содзи с тихим свистом выдохнул, присел на корточки и протянул на раскрытой ладони ворох оставшихся рыбьих хвостов.
— Кис-кис-кис, — сказал он напряженно и не очень уверенно, но страх оказался непривередлив. Рыбьи хвосты исчезли в мгновение ока. Затем на опустевшую ладонь по-хозяйски легли две тоненькие лапки. Содзи зашипел, ощутив вонзившийся в кожу десяток коготочков, однако с места не двинулся. Страх зашипел в ответ, но как-то мирно, почти одобрительно.
И тут раздались шаги. В появившейся из-за угла стройной темной фигуре нетрудно было узнать заместителя командующего. Одет тот был подчеркнуто традиционно.
Содзи беспокойно закусил губу. Мелкий черношкурый пакостник извернулся, мявкнул, потерся о таби замкома, после чего по штанине и рукаву взобрался ему на плечо и ткнулся носом в ухо. Не обращая на котенка внимания, Хидзиката Тошидзо опустил черноволосую голову и уставился на капитана первого отряда. Холодные фиолетовые глаза встретились с искрящимися зелеными.
Счет сравнялся.

* * *

Заместитель командующего Новым ополчением был спокоен и практически умиротворен. Беспорядки на вверенной ему территории постепенно сходили на нет, казармы уже не смахивали на филиал ткацкой фабрики, а рядовые начинали вспоминать, что они солдаты, а не белошвейки, и что в стране вообще-то гражданская война. Словом, все вокруг обретало привычный вид.
И даже вселенская язва и холера Содзи больше не мутил воду и в свободное время с каким-то странным выражением на лице играл с котенком. Зверюга отъелась, здорово вымахала, гоняла нежелательных гостей не хуже сторожевого пса («Кто с мечом к нам придет, того мы нашей лапушке и скормим», — умильно сказал Харада, наблюдая, как исчезает вторая рыбина весом в добрую четверть кина) и завела себе дружка. Рыжего, нахального и зеленоглазого. И одного-то такого было много...
Впрочем, против кошек замком ничего не имел, тем более что они приносили пользу, однако могли возникнуть сложности... определенного рода, поэтому однажды вечером он отправился в небольшую секретную комнатку без окон, о которой знали немногие.
В комнатке было тепло, потрескивали угли в жаровне, шипели и дымились разномастные колбы на столе, уютно сияла лампа. Второй заместитель командующего Саннан Кэйскэ-сан, сдвинув очки на кончик носа, сосредоточенно тыкал иголкой в пяльцы.
— И ты, Саннан?.. — вырвалось у фукутё.
— Члены подразделения расэцу попросили себе на рукава формы особые нашивки. Я решил, что не стоит отказывать коллегам в такой малости, — меланхолично ответил зам. по науке.