Об оскорблении и расплате
По закону Токугава неотъемлемым правом воинского сословия было право быстро и жестоко карать за любое оскорбление, нанесенное простолюдином. «Сила и отвага самурая — высшие формы мужской доблести, тогда как трусость и подлость суть проявления крайней безнравственности, — писал признанный знаток истории и обычаев самураев. — Единственным для мужчины способом сохранить достоинство перед лицом неуважения или пренебрежения было немедленно сразить обидчика».
Часть четвертаяПока в Киото нарастало напряжение между Тёсю с одной стороны и Сацумой и Айдзу с другой, ронины-роялисты из разных кланов стекались к будущему театру военных действий. Чтобы не связываться с силами Токугава в Киото, в том числе и с Синсэнгуми, большинство мятежников ожидало начала войны в близлежащей Осаке. Однако их было так много, что местный магистрат Токугава вынужден был обратиться за помощью к протектору Киото. Тот послал группу людей во главе с Кондо и Сэридзавой арестовать или убить бунтовщиков.
Пятнадцатого июля стояла палящая жара. Сэридзава, Яманами, Окита, Нагакура, Сайто, Хираяма и еще двое покинули гостиницу Кё, чтобы освежить себя прогулкой на лодке по реке Ёдо (Кёя, находившаяся в юго-восточной части города, на западном берегу Ёдогавы, к югу от моста Тэнманбаси, была временной ставкой Синсэнгуми в Осаке). На борту они пили сакэ, а сойдя на берег, решили провести вечер в ближайшем веселом квартале. Из-за жары большинство было одето только в кимоно и штаны, вроде тех, какие носили на тренировках по кендзюцу. С собой у них имелись только короткие мечи, поскольку длинные помешали бы в лодке.
На берегу, у мостика, они встретили грузного мужчину, уверенно шагающего им навстречу. По габаритам, тонкому хлопковому кимоно и узлу волос они без труда распознали в нем борца сумо. К несчастью для себя, тот не узнал небрежно одетых людей, вальяжной походкой направляющихся к нему. И, что еще хуже, этот борец принадлежал к хэя [9], члены которой обыкновенно свысока смотрели на представителей самурайского сословия. «Сэридзава об этом знал», — вспоминает Нагакура. И не склонен был спускать оскорбления, менее всего — от простолюдина.
«С дороги!» — потребовал Сэридзава. Борец ответил ему свирепым взглядом. Сэридзава одним движением вытащил короткий меч и рубанул борца по груди, убив его на месте. Синсэнгуми спокойно продолжили путь.
Проблемы начались вечером, когда восьмеро бойцов развлекались в компании восьми же юных девиц легкого поведения в банкетном зале веселого дома под названием Сумиёси. Внезапно с улицы послышался шум. Сэридзава выглянул в окно второго этажа. В свете полной луны он увидел около двадцати борцов с тяжелыми дубинами. Сэридзава спрыгнул на землю, выхватывая короткий меч. Семеро его товарищей последовали за ним, и в лунном свете у веселого дома началась катавасия. Один из борцов выбил у Нагакуры меч. Подобрав его, Нагакура заметил, что лезвие повреждено. Тем временем на него напал еще один. Нагакура нанес ему глубокую рану в плечо. «Хираяма получил удар в грудь, но после отчаянной драки убил противника. Окиту стукнули по голове, но, несмотря на льющуюся кровь, он размахивал мечом, как мельница крыльями. <...> Яманами погнался за убегающим человеком и, рубанув его по спине, убил на месте». Борцы сумо понятия не имели, что бросили вызов пресловутым Волкам Мибу. Зато те, кто выжил и удрал с поля боя, прекрасно сознавали, что это очень опасные противники и что пятеро их товарищей остались лежать замертво в лужах крови, а еще несколько были серьезно ранены.
Синсэнгуми доложили о происшествии властям Осаки. Они заявили, что не знают ни самих нападавших, ни их мотивов и что убили нескольких из них в порядке самозащиты. «Так и знайте, — предупредили Синсэнгуми, — если они снова нападут на нас, мы перебьем всех до единого».
Тем временем представители хэя потребовали от властей, чтобы те «нашли и убили тех роси, что зарубили [наших товарищей], кем бы они ни были». Ответ был столь же краток, сколь и суров: «Роси, на которых напали борцы, были из Синсэнгуми. Нет большего оскорбления, нежели затеять драку с самураями. Самураи с полным на то основанием потребовали расплаты за такое оскорбление». Дело было улажено, когда сумоисты, во избежание дальнейших неприятностей, извинились перед Кондо и Сэридзавой и преподнесли им бочонок сакэ и пятьдесят рё.
При всей своей убийственной нетерпимости Сэридзава по случаю проявлял снисходительность, что изумляло и в то же время приводило в замешательство его товарищей.
В августе Синсэнгуми снова поручили патрулировать Осаку. Как-то вечером Сэридзава и Нагакура дежурили в Кёя, попивая сакэ, пока остальные обходили дозором город. Чтобы разрядить обстановку, Сэридзава послал за двумя девушками, которых видел в местном веселом доме, называвшемся Ёсидая. Вскоре девушки пришли. Они разливали сакэ и, вероятно, пели и танцевали. Сэридзава шутил и флиртовал, и через некоторое время они с Нагакурой уже основательно набрались. Когда Нагакура сказал, что пора кончать веселье, Сэридзава подкатился к одной к девушек с предложением провести вместе ночь. Девушка отказалась. Сэридзава пришел в ярость и велел обеим убираться.
На следующий день он все еще злился на женщин за проявленное ими прошлым вечером неуважение и жаждал расплаты. Он заставил Нагакуру пойти вместе с ним в Ёсидая. «У ворот Ёсидая спала собака, — вспоминал Нагакура. — Увидев это, Сэридзава раскрыл свой большой железный веер и ударом его убил собаку». Когда самураи вошли в дом, Сэридзава кипел от злости. В прихожей их почтительно приветствовали десять женщин, в два ряда стоявших на коленях. «Сэридзава молча окинул всех взглядом. Внезапно он ударил одну из женщин веером с такой силой, что она рухнула без памяти», после чего поднялся по деревянной лестнице на второй этаж.
В комнате наверху к ним присоединились Хидзиката, Сайто и Хираяма, которых Нагакура заранее попросил «просто поприсутствовать», чтобы помочь утихомирить Сэридзаву. Но утихомириваться тот пока не собирался. «Я беспокоился, что тех двух женщин могут убить из-за такого пустяка и [в результате] пострадает репутация Синсэнгуми». Нагакура имел все основания для беспокойства. Сэридзава приказал управляющему привести обеих, твердя, что «нанесенное ими самураю оскорбление непростительно» и что он намерен разобраться с этим. Управляющий растерялся, но отказать не посмел и пошел вниз за девушками. «Он вполне может отрубить вам головы», — предупредил он. Девушки разразились бурными рыданиями, поскольку прекрасно знали репутацию Сэридзавы. «Вы должны пойти», — сказал управляющий. Он предложил им сесть справа и слева от него «покорно сложив руки на коленях». Если Сэридзава будет вести себя враждебно и «выкажет намерение зарубить вас, я положу руки вам на шеи и скажу, что, если он собирается убить вас, пусть сначала убьет меня. Но не думаю, что он меня убьет. Не беспокойтесь об этом, пойдемте со мной в комнату».
Вскоре они присоединились к Сэридзаве и четверым другим ополченцам. «Мне следовало убить обеих за нанесенное оскорбление, — сказал Сэридзава покорно слушающему его управляющему, слева и справа от которого сидели девушки. — Но, поскольку они женщины, я намерен их пощадить».
Сэридзава определенно наслаждался душевными муками девушек, поскольку, сказав это, он положил руку на рукоять короткого меча и произнес: «Вместо этого я обрежу им волосы». Он не сводил глаз с женщины, отвергнувшей его прошлым вечером, и Хидзиката настоял на том, что сам это сделает, — в порядке предосторожности, чтобы Сэридзаву, взявшего в руки меч, ненароком не занесло. После слов Хидзикаты у женщин перехватило дыхание, управляющий вздрогнул, а заместитель командира вытащил короткий меч. Одним взмахом он обрезал длинные черные волосы женщины. По примеру Хидзикаты Хираяма в два счета обкорнал вторую девушку, и гнев Сэридзавы был смягчен.
**********************************
[9] Букв. «комната», основная ячейка сумо. (Прим. ред.)
Ромулус Хиллсборо и все-все-все
Об оскорблении и расплате
По закону Токугава неотъемлемым правом воинского сословия было право быстро и жестоко карать за любое оскорбление, нанесенное простолюдином. «Сила и отвага самурая — высшие формы мужской доблести, тогда как трусость и подлость суть проявления крайней безнравственности, — писал признанный знаток истории и обычаев самураев. — Единственным для мужчины способом сохранить достоинство перед лицом неуважения или пренебрежения было немедленно сразить обидчика».
Часть четвертая
По закону Токугава неотъемлемым правом воинского сословия было право быстро и жестоко карать за любое оскорбление, нанесенное простолюдином. «Сила и отвага самурая — высшие формы мужской доблести, тогда как трусость и подлость суть проявления крайней безнравственности, — писал признанный знаток истории и обычаев самураев. — Единственным для мужчины способом сохранить достоинство перед лицом неуважения или пренебрежения было немедленно сразить обидчика».
Часть четвертая