Ромулус Хиллсборо и все-все-все

[Shinsengumi]

Кровь на перекрестке

Командир ополчения был человеком, не склонным сворачивать с раз избранного пути. Он отдал бы за сёгуна жизнь, без колебаний осудил бы на смерть того, кто выступит против его повелителя, и убил бы любого, кто станет для него угрозой. Не в пример ему, приведенный им в ополчение штабной офицер отличался гибким, аналитическим умом. Он отстаивал свою свободу и явно радикальные взгляды. У него появились последователи среди ополченцев, включая, конечно, и тех, кто разделял его воззрения. Ситуация складывалась опасная, и командир чувствовал, что ответственен за это. Он больше не мог мириться с заблудшим офицером штаба и его кликой.

Часть двенадцатая

Расхождения во взглядах нарушили единство Синсэнгуми. Как когда-то в случае с командиром Сэридзавой Камо, под влиянием штабного офицера Ито Каситаро ополчение раскололось на две партии. С момента своего присоединения к Синсэнгуми в декабре 1864 года Ито открыто исповедовал роялизм. Он был заодно с Тёсю и Сацумой и публично критиковал режим Токугава и его поход против Тёсю. Сопровождая Кондо во второй его поездке в Хиросиму, штабной офицер провел на западе более пятидесяти дней, налаживая хорошие отношения с настроенными против Токугава самураями Тёсю.

Ободренные победой Тёсю в августе 1866 года, Ито и его люди сделались столь ревностными роялистами, что дальнейшее свое пребывание в рядах Синсэнгуми им уже нечем было обосновать. В конце сентября Ито и наблюдатель Синохара Ясуносин встретились с обоими предводителями Синсэнгуми в домике Миюки, любовницы Кондо. Они сообщили Кондо и Хидзикате о своем решении не выйти, но отделиться от ополчения. «Мы обсуждали положение в стране, — писал Синохара в своих мемуарах. — Все, что они [Кондо и Хидзиката] могли, — это говорить о власти и авторитете Токугава». Ито и Синохара выразили свою преданность идеалам роялизма. Оба же предводителя Синсэнгуми отказались обсуждать «успехи и неудачи [режима] Токугава или вникать в суть роялизма, вместо этого настаивая на силовых методах контроля». Ито и Синохара солгали, что сблизились с Сацумой и Тёсю с единственной целью вытягивать из них информацию. Чтобы завоевать полное доверие врага, заявили они, им придется официально покинуть Синсэнгуми. Возможно, они задавались вопросом, был ли командир Кондо на самом деле обманут или просто притворился таковым и, сочтя людей из клики Ито отрезанным ломтем, принял их планы.

Однако командир Кондо обманут не был. Узнав о решении Ито покинуть ополчение, Кондо приказал капитану третьего подразделения Сайто Хадзимэ следить за заблудшим штабным офицером.

Сайто и капитан второго подразделения Нагакура Синпати праздновали новый, 1867-й, год с Ито и шестью его людьми в дворце развлечений «Суми». Они много пили и наслаждались обществом нескольких молодых женщин. Празднества продолжались и после наступления ночи, хотя комендантский час Синсэнгуми предписывал вернуться в ставку. По словам Нагакуры, «чтобы отбить у своих охоту дебоширить, Синсэнгуми карали за позднее возвращение». Опасаясь угодить под раздачу, рядовые вернулись в ставку до наступления комендантского часа, тогда как трое офицеров остались. Они пили допоздна, а на следующее утро продолжили гулянку, поскольку, как с насмешкой сказал Ито, «раз нам все равно придется совершить сэппуку, надо как следует выпить». Наконец они вернулись — после четырехдневного загула. Нагакура ошибочно решил, что «на лице Кондо, когда он увидел нас троих, отразилась ярость». Он еще не знал, что Сайто шпионит за Ито, и был уверен, что Кондо в самом деле злится из-за нарушения правил. Но тот не был зол. Он посадил Ито и Сайто под арест на три дня, а Нагакуру — на шесть. Это происшествие усугубило разрыв между Кондо и Нагакурой, который снова вспомнил о «безрассудном <...> и эгоистичном поведении». Отношения между ними в течение этого последнего проведенного вместе трагического года продолжали портиться.

В следующем марте двоюродный брат Кондо, Миягава Нобукити, пришел из Тамы, чтобы вступить в ряды Синсэнгуми. Девятью годами моложе Кондо, Миягава изучал кендзюцу в Сиэйкане. В тот же месяц, когда он записался в ополчение, Ито Каситаро «отделился». Позже в этом году Миягава и Ито столкнулись как враги.

Штабной офицер не встретил особого сопротивления со стороны двоих предводителей Синсэнгуми. Ито забрал с собой двенадцать человек (74). Среди них были капитан девятого подразделения Судзуки Микисабуро (младший брат Ито), наблюдатель Синохара Ясуносин, капитан восьмого подразделения Тодо Хэйсукэ, рядовой Хасимото Кайсукэ и Сайто, внедрившийся в группу Ито как шпион Кондо. Уход Тодо, одного из тринадцати изначальных членов Синсэнгуми, учившегося в Сиэйкане, сильно уязвил Кондо.

При посредничестве храмового старосты группа Ито получила императорское распоряжение вступить в ряды стражей гробницы императора Комэя. В июне они сделали своей ставкой подчиненный храму Кодай храм Гэссинъин, находившийся в районе Хигасияма в восточной части города. Полностью отделившись от Синсэнгуми, они стали отныне партией Кодайдзи. Учитывая моральное превосходство, которое давало звание стража императорской гробницы, Кондо и Хидзиката, несмотря на все свое негодование, ничего не могли поделать с грубым нарушением правил ополчения.

Ито оставил в Синсэнгуми десятерых своих приспешников, чтобы собирать информацию и, при случае, сеять смуту среди рядовых. В июне членам Синсэнгуми был дарован ранг хатамото, и эти десятеро решили покинуть ополчение под предлогом того, что вступали туда с целью изгнать варваров и служить идеалам роялизма, а не для того, чтобы сделаться вассалами Токугава. Но между Ито и Кондо существовало взаимное соглашение не принимать перебежчиков, и Ито, опасаясь вызвать гнев Кондо и Хидзикаты, не собирался его нарушать. Когда десятеро отступников пришли, чтобы вступить в его отряд стражей императорской гробницы, Ито посоветовал им получить сперва официальное разрешение князя Айдзу.

Отступники направились в ставку Айдзу. Им сказали, что ответственный представитель отсутствует. Четверых из них, кто был в группе за главных, провели в гостиную и радушно предложили подождать его возвращения. Как говорит Симосава, пока эти четверо ждали, им принесли обед и щедрую порцию сакэ. Наступил вечер, а чиновник все не возвращался. Они забеспокоились. Однако вскоре подали ужин и много сакэ. После обильной еды и питья их разморило. Тем временем в представительство Айдзу вызвали Синсэнгуми. В числе прочих пришли капитан шестого подразделения Иноуэ Гэндзабуро и наблюдатель Оиси Кувадзиро, который, по словам Симосавы, «больше всего в жизни любил убивать». Около полуночи, когда четверо предполагаемых перебежчиков сидели в сумрачной гостиной, убийцы бросились на них с копьями. Трое погибли мгновенно. Четвертого, Сано Симэносукэ, Оиси проткнул копьем в живот, но перед смертью Сано сумел достать меч и ударить Оиси. Шестерых остальных привели обратно в штаб в Нисихонгандзи и выгнали из ополчения.

Синсэнгуми отрицали причастность к убийству этих четверых. Согласно официальному отчету, те совершили сэппуку в ставке Айдзу. Это было логичное объяснение — они совершили преступление, караемое смертью, и просто выбрали самоубийство добровольное, а не по приказу. Словно в подтверждение этому объяснению, на следующий день Синсэнгуми похоронили их со всеми почестями в близлежащем буддистском храме.

Кондо и Хидзикату перестал удовлетворять штаб в Нисихонгандзи. Перегороженный храмовый зал больше не был подходящим жильем для их людей. Требовалось новое помещение, отвечающее их положению прямых вассалов Токугава. Денег на постройку не хватало, но вскоре они нашли выход. Они знали, что храм Нисихонган отнюдь не бедствует. Знали и то, что добропорядочные монахи не выносят кровопролития и насилия. Предводители воспользовались своей воинской смекалкой и зловещей репутацией*, чтобы убедить монахов раскошелиться. По словам Симосавы, перед главным храмовым зданием совершали сэппуку нарушившие кодекс ополченцы и проводились казни. «Синсэнгуми ежедневно устраивали учения, — пишет Нагакура. — Однажды главный священник, услышав грохот орудий, от неожиданности упал навзничь». Другой бедный монах так испугался, что «заперся в комнате [в задней части главного храмового здания] и спрятал голову под постель».

Командир этой легальной террористической организации и его заместитель заявили, что монахам приличествует оплатить постройку нового штаба, обосновав это следующим образом. Разве члены Синсэнгуми не рискуют ежедневно жизнью, чтобы поддерживать закон и порядок? Разве они не посвятили себя уничтожению бунтовщиков, пытающихся свергнуть сёгунат Токугава, при котором буддизм процветал последние двести пятьдесят лет? Предвидели командиры Синсэнгуми неизбежный крах бакуфу и его последствия или нет — но, так или иначе, разве не ударила бы по буддистским священникам смена государственной религии на пересмотренный синтоизм, которая последовала бы за падением режима Токугава?

Через пять дней после своего взлета по иерархической лестнице Токугава Синсэнгуми перенесли ставку в новое здание в деревне Фудо-до, к юго-востоку от храма Нисихонган, — замысловатое строение с воротами, сравнимое с княжескими резиденциями в Киото. Они заняли десять тысяч квадратных метров огороженной земли. Кондо, Хидзиката и несколько офицеров имели отдельные покои. В штабе были гостевые комнаты, жилье для прислуги и конюшни. Огромная купальня могла вместить тридцать человек одновременно. По иронии судьбы через несколько месяцев после того, как Кондо сюда переехал, Сиэйкан был продан и жена Кондо с дочерью переселились в дом поменьше в Эдо.

Вскоре после переезда в новую ставку Кондо и Хидзиката снова продемонстрировали готовность убить любого, кто осмелится перейти им дорогу. Такэда Канрюсай, ронин из хана Мацуэ в провинции Идзумо, был капитаном пятого подразделения и числился в ополчении с раннего периода его существования. Он участвовал в аресте Фурудаки Сюнтаро, сражался в «Икэдая» и сопровождал Кондо в путешествии в Эдо и на запад Японии. Однако коллеги его не любили. Он был хвастлив и постоянно льстил командиру и его заместителю. К тому же в отличие от большинства соратников Такэда был скорее ученым, нежели воином. Его завербовали не за воинскую доблесть, а за обширные познания в проверенной временем военной тактике школы Косю Наганума и назначили на завидную должность мастера по воинской подготовке. Но с недавних пор бакуфу под руководством французских офицеров начало реформу армии по западному образцу. Познания Такэды стали устаревать, и этот факт не ускользнул от прочих ополченцев. Более того, его имени не было в списке людей, которых бакуфу недавно возвело в ранг хатамото. Он почувствовал, что командир Кондо и его заместитель Хидзиката с ним не до конца честны, и попытался — тщетно — добиться расположения штабного офицера Ито. Когда в Синсэнгуми прознали, что Такэда тайно сделался роялистом и зачастил в ставку Сацумы в Фусими, Кондо Исами поступил соответственно.

Командир вызвал всех своих офицеров, включая Такэду, в некий ресторан на то, что он язвительно назвал «прощальной вечеринкой» для капитана пятого подразделения. После того как подали сакэ, Кондо сказал Такэде с натянутой улыбкой: «Я слышал, вы собираетесь покинуть ополчение, чтобы служить Сацума». Ему не надо было напоминать о полагающейся за это смертной казни. Такэда сообразил, что выплыли его тайные визиты в представительство Сацумы, и солгал, что задумал присоединиться к врагу, чтобы шпионить. Кондо притворился, что одобряет его мнимую идею. Он громко хлопнул в ладоши, явно довольный собой, и настоял, чтобы Такэда отправился в ставку Сацумы той же ночью. Ссылаясь на то, что в темноте опасно ходить в одиночку, он приказал капитану третьего подразделения Сайто Хадзимэ и еще одному человеку проводить Такэду. С Сайто, который в этот вечер пил и вообще имел репутацию человека, с которым, когда он пьян, лучше не связываться, Такэда не ладил. Опасаясь худшего, он сказал, что пойдет один. Но командир слышать ничего не желал и настоял, чтобы Сайто с товарищем его сопровождали.

Вскоре троица покинула пирушку. Они шли гуськом в темноте по узкой дорожке, Такэда впереди, прямо за ним остальные, и наконец дошли до моста, в окрестностях которого было безлюдно. На мосту Сайто вынул длинный меч и одним взмахом рассек спину Такэды от бедра до плеча. Тот умер мгновенно. Сайто опустился на колени у окровавленного трупа и забрал оба меча убитого. «Несмотря на все хвастовство Такэды, — якобы сказал он, — убить его было легко».

Ито Каситаро выступал за открытие Японии для иностранной торговли — чтобы получить «богатую страну и сильную армию», обложив иностранцев налогами, — и за то, чтобы вербовать в армию людей всех сословий, не только самураев. После того как сёгун вернул бы бразды правления императору, власть больше никогда не должна была достаться военному режиму. И в будущем всем японским народом, включая князей, должен был управлять императорский двор. Поскольку большинству придворных (если не всем) недоставало управленческого опыта, Кодайдзи, партия Ито, и другие образованные люди помогали бы им. В глобальном замысле Ито не было места для Токугава бакуфу и его сторонников.

Однако большинство самураев лагеря Токугава и потомственные князья, занимавшие важнейшие посты в бакуфу, не собирались уходить в отставку без борьбы. Среди них особо выделялись Кондо Исами и Хидзиката Тосидзо, полные решимости во что бы то ни стало сохранить свою власть. Командир Синсэнгуми и его заместитель как в политическом, так и в идейном смысле были настроены диаметрально противоположно своему бывшему штабному офицеру.

По словам Нагакуры, Ито не верил, что Сано и остальные совершили сэппуку в ставке Айдзу. Он был в гневе. Он негодовал. Он собрался убить Кондо и его офицеров и взять командование Синсэнгуми в свои руки. «[Ито] намеревался поджечь [штаб] Синсэнгуми <...> и убить [нас], когда мы будем спасаться [из здания]». При поддержке Сацумы Ито смог бы использовать Синсэнгуми для борьбы против Токугава. К счастью для Кондо и его офицеров, Сайто Хадзимэ был хорошим актером. Ито сделал Сайто одним из своих приближенных, ни разу не заподозрив в нем шпиона. Когда Сайто сообщил Кондо и Хидзикате о замысле Ито, те приняли срочные и решительные меры.

Ранее Ито потребовал от Кондо значительную сумму денег на то, чтобы шпионить за Тёсю. Кондо, конечно, знал, что предлог этот ложный. Днем 18 ноября он отправил в храм Гэссинъин гонца, приглашая Ито в дом своей любовницы, где якобы собирался отдать ему требуемые деньги и обсудить положение в стране. Ито принял приглашение. Повода сомневаться в добрых намерениях Кондо он не имел. Ему удавалось поддерживать с Синсэнгуми хорошие отношения, пусть и для виду, и ему явно не приходило в голову, что Кондо раскрыл его замысел, иначе он ни за что не пошел бы на эту встречу один. Когда Ито в тот же день прибыл в домик Миюки, его тепло приветствовали Кондо и Хидзиката. Подали разносолы; сакэ текло рекой. Кондо уверил Ито, что деньги поступят от Айдзу утром, и попросил придти за ними. Ито легко уступил. Они пили и разговаривали до вечера. К восьми, когда Ито собрался уходить, он был уже пьян. Он думал, что холодный зимний воздух отрезвит его, но просчитался. Люди Кондо — в их числе Оиси Кувадзиро, Миягава Нобукити и, вероятно, Сайто Хадзимэ — поджидали его при свете луны в проулке прямо за пересечением Ситидзё-дори с улицей Абуракодзи в юго-западной части города.

На Ито напали, когда он достиг перекрестка. Прежде чем он успел увидеть своего противника, ему рассекли левую щеку до уха. Кровь брызнула из раны. Подоспел второй нападающий. Тщетно пытаясь увернуться, мастер стиля Хокусин Итто увидел, что к нему спешат еще несколько людей с мечами наголо. Но Ито упал прежде, чем они приблизились. Из последних сил он выкрикнул: «Предатели!» Тело оттащили к перекрестку (позже этот инцидент и назвали убийством у Абуракодзи-Ситидзё). Ночь была столь холодной, что вскоре после того, как убийцы скрылись, кровь на одежде Ито замерзла.

Кондо Исами планировал той же ночью уничтожить и остатки партии Кодайдзи — за исключением Тодо Хэйсукэ. По сути, Кондо велел своим людям пощадить Тодо. Он договорился с местными властями, чтобы людям в храме Гэссинъин сообщили о смерти их предводителя, — в надежде, что те немедленно явятся за телом (75). План сработал. Примерно в два пополуночи, через несколько часов после убийства, семеро стражей императорской гробницы примчались на перекресток. Среди них были Синохара, Судзуки и Тодо. «Мы были потрясены и разгневаны», — вспоминал Синохара.

Поблизости в ресторане прятались Нагакура, Харада, Оиси, Симада, Сайто и множество других членов Синсэнгуми (76). Они молча наблюдали, как люди Ито с носилками приближаются к перекрестку. Когда те попытались поместить тело в паланкин, Синсэнгуми напали. Их было вчетверо больше. При свете зимней луны завязалась яростная кровавая драка. Трое стражей, включая Тодо, были убиты; четверо сбежали в ставку Сацумы в северной части города. Несколько ополченцев, включая Хараду и Оиси, были ранены. На рассвете глазам предстало ужасающее зрелище. На улице лежали четыре трупа. Вокруг были разбросаны отрубленные пальцы, ошметки скальпов валялись у забрызганных кровью стен соседних домов. Синсэнгуми оставили тела, включая тело Ито, на перекрестке на два дня в безуспешной попытке выманить туда выживших.

_____________________________
* Собственно, угадайте, какое выражение здесь использовал автор Но, поскольку оно прозвучало слишком уж расплывчато, мы взяли на себя смелость написать по смыслу, а не дословно. Тем не менее уважаемый тов. второй редактор  койот дохлый и довольный под влиянием глубоких чувств незамедлительно сложил традиционное стихотворение (хотя и не во вполне традиционной форме ):

командиры склонились к монахам...
не пошли их усилия прахом:
из монашеских стен
переехал Шинсен
за бесплатно, почётно и на... холм.

Также хочу обрадовать почтеннейшую публику тем, что перевод завершен полностью, со всеми приложениями и примечаниями, и будет выкладываться далее незамедлительно по мере обработки вторым редактором.