Fanfiction. Окита Содзи. Переводное

[Рысь Ллиотар]

Мы долго сопротивлялись, но в конце концов оно одержало верх И мы это перевели.
Оригинал лежит здесь,
Переводчики -  Хэлле,  Донна Анна (Ллиотар).
Разрешение автора на перевод получено.

Под знаком «макото»: Последние дни первого из Волков

Окита Соджи Фудживара-но Канеёши? Тот самый Окита Соджи?
Конечно, я помню бедного мальчика. Силён был и с мечом ловок — но, когда я увидела его впервые, без помощи старухи вроде меня он и до окна-то добраться не мог. Я не боялась подхватить его хайбё: не так уж много мне осталось, и не так уж много тех, кто соглашается ухаживать за такими больными, — заразу подцепить опасаются. Ужасная вещь. Подтачивает человека изнутри, но протянуть с ней можно месяцы, порой даже год или больше. Будешь кровью кашлять и чахнуть, но смерть придёт не раньше, чем ты и глотнуть-то сделаешься неспособен.
За многими людьми я ходила в их последние месяцы, но ни один не держался в свои последние дни так, как Фудживара-но Канеёши.
Я знала о нём задолго до того, как повстречала. Он словно родился с мечом в руке. Впервые взялся за катану в девять лет, а в двадцать уже командовал первым подразделением отряда полиции в Мибу, превзойдя своих командиров и наставников. Первый капитан Окита Соджи. Империалисты, с которыми он сражался, шептались, что он может одним ударом рассечь человеку шею и оба плеча. Его невозможно было убить в бою. Вся Япония знала его имя.
Когда ему минуло двадцать пять, слухи о нём незаметно утихли, и верные сёгунату люди спрашивали — неужто империалистам удалось его убить? Но это было не так. Ни один человек не смог убить его.
Он сражался по-прежнему — но на этот раз терпел поражение.
После того как о нём перестали говорить в Киото, он возник снова в госпитале для больных хайбё в Эдо. Я узнала об этом за четыре месяца до его смерти, когда госпиталь поручил его заботам сестры, которая наняла меня ходить за ним. В эти четыре месяца ему делалось всё хуже и хуже и лишь за три дня до смерти как будто полегчало.
В первый из этих трёх дней он вышел прогуляться в сад возле дома. То был шестнадцатый день седьмого месяца 1868 года, четверг по западному счёту и день Леса по нашему. Но в моей памяти тот день Леса навсегда остался днём Кошки. Тогда он впервые с тех пор, как поселился со своей семьёй, смог выйти из дома. Погода тем летом стояла ужасно дождливая, и день был сумрачный и сырой, но он так радовался прогулке, что пустился бы бегом, если б мог. Мне хотелось, чтобы для него выглянуло солнце — он стал таким бледным и слабеньким, сидя взаперти, — но небо, как нарочно, затянули облака. Один из тех бесцветных, будто вылинявших дней, когда в мире не остается теней. Его пальцы были в чёрной туши: он упражнялся в каллиграфии. В день Кошки он начертал иероглиф «макото» — «искренность», символ на знамени, под которым сражался, — и сердце его было полно печали о минувшем.
Он кормил рыбок в пруду, пытался напевать какую-то песенку, которую, должно быть, пел детишкам в Киото. Пока хватало дыхания, он рассказывал мне о них — так, словно они были его собственными детьми. Малыш Джиро, который всегда хотел, чтобы Фудживара-но Канеёши научил его обращаться с мечом. Крошка Аяме, которая боялась играть, пока не стала называть его старым именем — Соджиро. Люди в Мибу наверняка вздыхали с облегчением, зная, что он приглядывает за их детишками.
О да, он мог быть кротким, как котёнок, но и бесчувственным тоже. Как и все в Шинсенгуми — без этого как же бороться с мятежниками? — а среди них он был одним из лучших. Как-никак, империалисты за глаза звали их Волками Мибу. И первым из Волков был Окита Соджи. Но чтобы Фудживара-но Канеёши к кому-то был жесток? Такое в голове почти не укладывалось. Он никогда не терял жизнерадостности, даже и прежде, чем на него наложил отпечаток «чахоточный нрав». Наигранная весёлость, даже ребячливость — все мои больные были такими, и я никогда не видела, чтобы он срывался. До того момента, когда садовую дорожку перебежала кошка.
Эта кошка была облезлой маленькой дикаркой, которая рыскала поблизости, вынюхивая еду. Он вынул из ножен меч — он всегда держал его при себе, даже когда не мог поднять, — и попытался зарубить её. Кошка сбежала прежде, чем он сумел до неё дотянуться, и всё же он попытался, да. Это едва не сломило его. Даже ребёнок может убить пса отцовским мечом; он же убивал людей — а теперь не может справиться с какой-то кошкой.
Он шатнулся к дорожке, вслепую ткнул мечом в кошку, но сшиб лишь влажные листья с куста, замочив своё кимоно. Испугал меня до полусмерти. Шинсенгуми есть Шинсенгуми — никому не хочется оказаться поблизости, если кто-то из них идёт вразнос.
Тот Фудживара-но Канеёши, которого я знала, никогда бы не причинил вреда старой сиделке — но об этом как-то не думаешь, когда сильнейший самурай в городе буйствует прямо перед тобой.
Кошка шмыгнула под дом, где Фудживара-но Канеёши не мог её достать, а потом из своей норы выползла хайбё и снова запустила в него когти.
Он закашлялся, уронив меч, опёрся на ножны, как на посох, пытаясь удержаться на ногах, — но не смог. Такой сильный когда-то, он сложился пополам, словно веер, едва не примяв кустик прелестных ирисов, и вскрикнул: «Я не могу убить её!» Губы его были в крови. Он скрипнул зубами, пытаясь снова подняться, — не получилось. Ему было всего лишь двадцать пять.
Он упал на четвереньки, выкашливая кровь вперемешку с белой, похожей на тофу мокротой. Даже когда дыхание к нему вернулось, он остался сидеть на земле, опустив голову и сжав кулаки; сандалии его отлетели в сторону. Длинные волосы, в которых запутались листья, свисали так, что я не могла разглядеть лица — но видела, как вздымается его грудь, как дрожат руки. Ему было всего лишь двадцать пять.
Он тщательно вытер рот чистым лоскутом, прежде чем поднять голову и подарить мне одну из своих печальных улыбок. Его лицо напоминало череп — измождённое, бледное, с выпирающими скулами. Он с трудом поднялся, а я принесла ему сандалии и помогла вернуться в дом.
Он ненавидел во всём полагаться на других, и временами я думала, что он ненавидит меня за то, что я вижу его таким слабым. Он старался скрыть своё отчаяние, он всегда был добр ко мне и благодарен за то, что сестра оставила меня с ним, когда всем его родным пришлось бежать. Мне кажется, это было бы ужасно — умереть в полном одиночестве.
Он не мог уехать, только не в его состоянии, но никто из верных сёгуну людей не мог здесь остаться после того, как империалисты захватили город. Что ж, эти псы хотя бы не тронули старуху, её заразного подопечного и горстку усталых слуг. И всё-таки Фудживара-но Канеёши говорил, что порой слышит за окном шаги лазутчиков-шиноби. Империалисты по-прежнему охотились за ним, но если им и было известно, где он, они решили оставить его в покое. Их соглядатаи сообщили им то, с чем я никак не хотела смириться, — что он скоро умрёт.
Этот мальчик до самого конца оставался воином, да. Он вышел из дому на следующий день и снова попытался убить кошку, и через день тоже. Ему ни разу не удалось её даже задеть, и он лишь изматывал себя. Когда его все-таки не стало, это случилось так тихо, что я подумала — он просто снова уснул. Слабая его худая рука всё ещё сжимала ножны с мечом, лежавшие у постели. Другая рука прижимала к сердцу измятый листок с его последней каллиграфией — иероглифом «макото». Его футон был придвинут к стене так, чтобы он мог видеть улицу; он лежал и смотрел в открытое окно. Он поморщился, увидев, что снова идёт дождь, и сказал: «Готов поклясться, эта кошка где-то рядом». Так он лежал и смотрел в небо, пока я не поняла, что произошло, и своей рукой не закрыла ему глаза.

@музыка: вот пойду и пове-е-ешусь, труляля, труляля, труляляляля...

@настроение: сдача номера... куси ее демоны

Comments

[Мифранор]

Эмм... я не очень сильна в теме, а почему его через раз именуют Фудзивара?

[ahotora]

Отличный фик! И перевод хорош.

[Рысь Ллиотар]

Мифранор Так у автора. Мы тоже удивились.

ahotora Благодарю

[*Ривер*]

Мифранор это у автора лучше спросить (я, увы, не столь сильна в переводе НА английский, поэтому не могу сформулировать вопрос). Но вообще сочетание в обращении второй фамилии (которая использовалась только в очень официальных случаях) и детского прозвища (которое, напротив, очень неофициальное) выглядит действительно странно.

[Имри]

Фудзивара упоминается как одно из имен Окиты в Вики. Okita Sōjirō Fujiwara no Harumasa [沖田宗次郎藤原春政]
Я, увы, в теме не разбираюсь, и не знаю, что там семейное, что личное, что еще какое.
en.wikipedia.org/wiki/Okita_S%C5%8Dji

[Anla-shok]

Очень сильная тема. Жалко мальчика

[Рысь Ллиотар]

Имри Содзиро - детское, которое, по идее, перестали использовать вместе с детской прической А Фудзивара-но... - это официальное. Как я понял.
В общем, тут совершенно непонятно, почему автор использует это бескрышное сочетание.

Хэлле Эльфь, че мы маемся? У нас есть Великий Зверь Койот! Составь вопрос, она переведет Если жалобно помяфчим ))

[Имри]

Донна Анна (Ллиотар): мне тоже кажется, что это о принадлежности семьи Окита к дому Фудзивара. Но деталей не знаю. Может, автор хотел сказать, что привычное имя мальчик в захваченном Эдо не светил.

[Рысь Ллиотар]

Имри Дело не в этом, а в том, почему его так называет сиделка? Зачем бы ей к нему обращаться так официально?

[Имри]

Донна Анна (Ллиотар): ну так я именно о том. Как тебя зовут? Фудзивара. Фудзивар в Японии много, разной степени родственности с великим в свое время кланом. А Окита один такой. Представиться клановым именем, чтобы не палиться. Как версия.

[Рысь Ллиотар]

Имри Э? Но она же явно в курсе, кто он такой, причем с самого начала. Зачем ей называть его так?

[Имри]

Донна Анна (Ллиотар): из чего это следует?

[*Ривер*]

Имри так она же это открытым текстом говорит. В первых же строчках.

[Имри]

Хэлле: она открытым текстом говорит, что слышала об Оките, но впервые увидела незадолго до его смерти. Из того, что она знает его полное имя сейчас, не следует, что она знала его на момент знакомства.

[Рысь Ллиотар]

Имри Но вообще-то логичнее было бы называть его тем именем, которым она привыкла его звать по жизни. К чему такой официоз? Времени вряд ли прошло много, тетка сильно немолода.

[Имри]

Времени вряд ли прошло много, тетка сильно немолода.

Совсем старая зарапортовалась!:-)

[Рысь Ллиотар]

Имри Я не о том. Она привыкла называть его "так-то". Вот ей назвали его полное имя. Но зачем ей по прошествии всего некоторого времени называть человека не так, как она привыкла. Это нелогично.

Шинсенгуми есть Шинсенгуми — никому не хочется оказаться поблизости, если кто-то из них идёт вразнос. - почему-то эта фраза понравилась особенно )))) может быть, своей правдивостью )))))))

[Хильдико_Вильнюс]

Спасибо вам. Можно дать ссылку?

[Рысь Ллиотар]

Хильдико_Вильнюс Теперь уже можно ))